«Не было крепости крепче на свете, чем Измаил у реки»
Взятие Измаила
В ходе русско-турецкой войны 1787-1791 годов взятие крепости Измаил было одной из основных задач. Этот штурм, это кровавое сражение потрясло Европу, не говоря уж о Блистательной Порте.
В середине 1790-го, когда Австрия вышла из войны, а со Швецией Россия, наконец, подписала мирный договор, главной твердыней султана Селима III на Дунае оставалась неприступная крепость Измаил. Еще до начала войны турки провели преобразования укреплений крепости. Измаил на прибрежных высотах Дуная стал считаться практически неуязвимым. Выгодные ландшафтные условия, продуманная фортификация, мощный гарнизон, шесть с половиной километров надёжных укреплений! Глубокий ров, на основных участках заполнен водой, за ним – крутой земляной вал в 6-8 метров высотой и семь бастионов.
Цитадель с внушительным каменным Бендерским бастионом возвышалась на севере. На берегу Дуная крепость защищали артиллерийские батареи, делавшие невозможной атаку русской флотилии. С запада и востока крепость защищали озёра – Кучурлуй, Алапух, Катабух. Подступы к крепостным воротам (их названия остались в истории – Бросские, Хотинские, Килийские, Бендерские) простреливались артиллерийскими батареями. Наверное, нигде в мире в то время не было сосредоточено столько орудий на метр земли — 265. Запасы снарядов и провианта в Измаиле были рассчитаны на весьма длительную осаду. Гарнизон Измаила насчитывал более 35 тысяч человек, из них 17 тысяч – отборные янычары, прославленная элита турецкой армии.
Для русских взятие Измаила было важной военной и политической задачей. Исход кампании был уже очевиден. Русские войска теснили турок на всех направлениях. Начались переговоры по заключению мира. Однако, турки затягивали переговорный процесс в свойственной им манере. Поэтому взятие главного оборонительного сооружения могло, наконец, поставить точку в войне.
Главнокомандующий Южной армией генерал-фельдмаршал Г.А. Потёмкин отдает приказ о штурме. Первые попытки осады оказались вялотекущими и не приносили результатов. С этой задачей не справились ни И.В. Репин, ни И.В. Гудович, ни сам Потёмкин. Главнокомандующий принимает решение поручить взятие Измаила А.В. Суворову.
«Измаил остаётся гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано чрез флотилию, но всё же он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг!».
Последний призыв Суворов предпочёл воспринять буквально – два раза ему повторять не приходилось.
С первых часов пребывания под Измаилом Суворов постоянно совещался с инженерами, с войсковыми квартирмейстерами, вместе с ними анализировал особенности турецких укреплений и возводил учебные укрепления для армии. Не теряя времени, он приступил к тренировке солдат в условиях, близких к боевым. Офицерам пришлось позабыть прежние порядки. С тридцатитысячным воинством Суворов осаждал крепость и намеревался решить дело приступом. Перед роковой битвой он старался прочнее скрепить своих командиров. «Я решился овладеть этою крепостию, либо погибнуть под её стенами!». Дрогнуть было нельзя.
К штурму под Измаилом готовились: 33 батареи пехоты, 8 тысяч спешенных казаков, ещё 4 тысячи – казаков-черноморцев, 2 тысячи молдаван, да 11 кавалерийских эскадронов и 4 донских казачьих полка. Всех войск под рукой Суворова было не более 31 тысячи человек. Главным образом – прославленная русская пехота. Кавалеристов и казаков набиралось лишь две с половиной тысячи. Учитывая мощные укрепления турецкой твердыни и 250 орудий противника, «арифметически» штурм был обречен на провал. Но Генерал-аншеф скрупулезно изучил донесения разведки по измаильским укреплениям и вскоре уже получил возможность послать туркам ультиматум с характерной припиской – лично от Суворова: «Сераскиру, Старшинам и всему Обществу. Я с войсками сюда прибыл. 24 часа на размышления для сдачи и – воля; первые мои выстрелы – уже неволя; штурм – смерть. Что оставляю вам на рассмотрение». Турки не страшились штурма – при этом не страдали недооценкой противника, ведь Суворов их бил не раз. История запомнила и горделивый, но, как оказалось, излишне самонадеянный ответ Айдос-Мехмет-паши: «Скорее остановится течение Дуная и небо упадет на землю, чем русские возьмут Измаил».
Комендант, трёхбунчужный сераскир Айдос Мехмет-Паша имел репутацию неустрашимого и искусного воина, его авторитет в войсках сомнению не подвергался. Татарской конницей командовал брат крымского хана Каплан-Гирей, мстительно ненавидевший Россию, наголову разбивший австрийские войска под Журжей. Приказ султана Селима Третьего тоже заслуживает упоминания: сдавшихся в плен ждала смертная казнь. На помощь султану пришёл и религиозный фанатизм. Муллы умело поддерживали в войсках боевой дух. Турецкие воины, многие из которых уже имели личные счёты к русским, готовились драться до последней капли крови. Был известен фирман султана (указ или декрет монарха), где он обещал казнить каждого, кто покинет крепость Измаил — в Измаиле собрались остатки разбитых в Бессарабии турецких войск, которых султан за свои неудачи фактически приговорил либо погибнуть с честью в бою с русскими, либо с позором от своих палачей. Суворову и его штабу было понятно: турки будут стоять насмерть. Между тем, русские войска под руководством Суворова уже проводили тщательную подготовку штурма. На специально устроенных валах и во рву солдаты отрабатывали приёмы преодоления преград. Сорок штурмовых лестниц и две тысячи фашин подготовил Суворов к штурму. Сам показывал технику штыкового удара. Требовал от офицеров настойчивости в обучении войск.
С появлением Суворова под стенами крепости время как будто ускорило бег – так быстро менялась обстановка. После быстрых и эффективных учений армия поверила в свои силы.
Суворов составляет ультиматум паше и всему гарнизону крепости – вот он, грозный голос империи, которая пребывала в зените славы:
«Измаильским властям 7 декабря 1790 г. от Генерал-Аншефа и кавалера Графа Суворова-Рымникского Превосходительному Господину Сераскиру Мегамету-паше Айдозле, командующему в Измаиле; почтенным Султанам и прочим пашам и всем чиновникам. Приступая к осаде и штурму Измаила российскими войсками, в знатном числе состоящими, но, соблюдая долг человечества, дабы отвратить кровопролитие и жестокость, при том бываемую, даю знать чрез сие Вашему Превосходительству и почтенным Султанам! И требую отдачи города без сопротивления. Тут будут показаны всевозможные способы к выгодам вашим и всех жителей! О чем и ожидаю от сего чрез двадцать четыре часа решительного от вас уведомления к восприятию мне действий. В противном же случае поздно будет пособить человечеству, когда не могут быть пощажены не только никто, но и самые женщины и невинные младенцы от раздраженного воинства, и за то никто как Вы и все чиновники пред Богом ответ дать должны». Суровы слова воина!
11 (22) декабря в 5 часов 30 минут утра начался стремительный штурм крепости. По перевязанным лестницам, по штыкам, по плечам друг дружки, солдаты Суворова под смертельным огнем преодолели стены, открыли ворота крепости – и бой перенёсся на узкие улицы Измаила. К 8 часам утра все укрепления были заняты, но сопротивление на улицах города продолжалось до 16 часов. Под вечер последние защитники крепости молили о пощаде. Уникальный штурм крепости вылился в истребление вражеской армии.
Взятие непреступного Измаила имело огромное значение в истории России. Были признаны права России на Крым, Кубань и Грузию. Русским купцам обещали всяческую помощь и льготы при торговле на турецкой территории. Эта победа на решающем этапе русско-турецкой войны помогла сдвинуть с мертвой точки переговорный процесс. 9 января 1792 (29 декабря 1791) был заключен Ясский мир.
Байрон писал о штурме Измаила:
Суворов в этот день превосходил
Тимура и, пожалуй, Чингисхана:
Он созерцал горящий Измаил
И слушал вопли вражеского стана;
Царице он депешу сочинил
Рукой окровавленной, как ни странно –
Стихами: «Слава Богу, слава Вам! –
Писал он. – Крепость взята, и я там!»
Суворов прискакал к Измаилу на любимом донском жеребце и после великой победы отказался от лучших трофейных коней и покинул позиции верхом на том же дончанине.
«На такой штурм можно решиться только раз в жизни», – признавался позже Александр Васильевич Суворов
