К 270-летию создания «Российской грамматики» М.В. Ломоносовым
В списке величайших русских ученых, светил русской науки, особенно ярко выделяется имя Михаила Васильевича Ломоносова. Естествоиспытатель, лингвист, культурный деятель и ученый стал представителем полимата – эрудитом, чьи интересы и достижения распространились на широкое количество сфер человеческого познания.
До Ломоносова русский литературный язык отличала хаотичность в употреблении языковых элементов. В письменном и устном обиходе употреблялись и исконно русские слова, и старославянизмы, значительная часть которых обветшала, и хлынувшие в русский язык со времен Петра I варваризмы. Литературный язык был к тому же переполнен тяжеловесными синтаксическими конструкциями. Крайне необходимым в таких условиях было упорядочение употребления языковых средств в соответствии с условиями общения. За выполнение этой задачи впервые на научной основе взялся Михаил Васильевич Ломоносов. Учёный подчёркивал не только достойное место русского языка среди европейских, но и указывал на то, что по некоторым своим свойствам русский язык превосходит многие известные языки: «Карл Пятый, римский император, - писал Ломоносов, - говаривал, что испанским языком с богом, французским - с друзьями, немецким - с неприятельми, италиянским - с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие ишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность италиянского, сверх того богатства и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка».
Именно «Российская грамматика» Михаила Ломоносова, которая сделала московское наречие официальным русским языком.
К моменту выхода «Российской грамматики» профессор Михаил Ломоносов, начальник научного и учебного департаментов канцелярии Императорской Академии наук, член-корреспондент иностранных академий наук, и прочая и прочая, был хорошо известен в европейских научных кругах и при дворе государыни Елизаветы Петровны. Но только «Грамматика» принесла Ломоносову поистине всероссийскую известность, потому что не корпускулярно-кинетическая теория, не закон сохранения массы, не другие фундаментальные открытия ученого-энциклопедиста, а именно этот его научный труд напрямую касался всего грамотного населения империи.
При этом научных прорывов в области языкознания в ломоносовской «Грамматике» не было: фактически это была творческая переработка гражданской (не церковнославянской) «Грамматики» Мелентия Смотрицкого, по которому училась русскому языку вся страна. Зачем же было нужно Ломоносову, у которого было и без того много дел, перерабатывать проверенный временем учебник словесности, причем довольно кардинально? На этот вопрос ответил сам Ломоносов. Он неспешно, урывками трудился над своей «Грамматикой» пять лет, но резко интенсифицировал работу над ней с рождением наследника у племянника Елизаветы Петровны, сына ее старшей сестры Анны, которого бездетная императрица воспитывала как будущего императора Петра III. После этого Ломоносов за год завершил свой грамматический труд, и его рукопись была торжественно преподнесена автором годовалому младенцу Павлу Петровичу, будущему императору Павлу I.
Таким образом, Ломоносов, во-первых, гарантировал издание своей «Грамматики и замену ею учебника Смотрицкого, что и случилось через год. А во-вторых – и это главное, высочайшее благоволение его «Грамматике» гарантировало то, чего Ломоносов собственно и добивался переработкой учебника Смотрицкого — замену на государственном уровне южнорусского (украинского) наречия на московское. Живший на Украине и в Белоруссии, входивших тогда в Речь Посполитую, Мелентий Смотрицкий создал свою «Грамматику» прежде всего для защиты и сохранения языка для русского «национального меньшинства» польско-литовского государства. Но его учебник оказался вполне пригодным и для национального большинства России, где полтора века по нему все учились русской грамоте. Закончилось это лишь после выхода «Грамматики» Ломоносова, которая была напечатана в январе 1757 года (хотя на обложке был проставлен год ее презентации наследнику – 1755-й).
«Московское наречие не токмо для важности столичного города, но и для своей отменной красоты прочим справедливо предпочитается…», — довольно безапелляционно для ученого провозгласил Михаил Ломоносов в своем учебнике, переработанном им под северный вариант русского наречия. Московский вариант русского языка стал официальным государственным языком империи.
Ломоносов хорошо понимал значение своей деятельности для развития и усовершенствования русского литературного языка и усматривал это значение в том, что создал образцы употребления русского языка в различных сферах литературы. В письме 1762 г. государыне он писал: «На природном языке разного рода моими сочинениями грамматическими, риторическими, стихотворческими, а также и до высоких наук надлежащими физическими, химическими и механическими стиль российской в минувшие двадцать лет несравненно вычистился перед прежним и много способнее стал к выражению идей трудных, в чем свидетельствует общая апробация моих сочинений и во всяких письмах употребляемые из них слова и выражения, что к просвещению народа много служит».
Более того, будучи по природе новатором, Ломоносов наметил вектор дальнейшего развития стилевой системы русского литературного языка, перешагнув в некотором смысле через собственную теорию стилей в практике создания собственных произведений.
В день рождения великого ученого – 19 ноября (по новому стилю) 1711 года – прекрасный повод вспомнить о вкладе Михаила Васильевича Ломоносова в изучение и развитие русского языка.
